«Где Узбекистан, а где космос…» – с такими словами в сентябре 2019 года восприняли новость о формировании космического агентства «Узбеккосмос». За три года работы ни собственных спутников, ни космонавтов, ни тем более космических станций у страны ожидаемо не появилось. Тем не менее ежедневно несколько десятков специалистов анализируют массивы данных для того, чтобы каждый житель страны мог чувствовать себя в безопасности. Чем занимается «Узбеккосмос», когда мы запустим свой первый спутник и почему к нам до сих пор не прилетел Илон Маск? Ответы на эти и другие вопросы читайте в материале редакции The Mag.
Когда речь заходит о космосе, возникают понятные ассоциации: спутники, станции, космические полеты, освоение Луны и Марса. Но ведь «Узбеккосмос» – это совсем другая история. Расскажите, чем занимается агентство и в чем его отличие от профильных организаций других стран?
ШК: Ответ кроется в названии. «Узбеккосмос» – это сокращенно, а полное наименование – Агентство космических исследований и технологий при Кабинете Министров РУз. Мы занимаемся исследованиями и технологиями, в том числе изучаем Землю из космоса. Делаем это с помощью спутников дистанционного зондирования (ДЗЗ), проще говоря летающих фотоаппаратов, которые снимают планету в разных разрешениях. По этим снимкам проводим анализ состояния земли, водных ресурсов, полей, дорог и тому подобное. Это своего рода мониторинг или инвентаризация, необходимые министерствам и ведомствам для принятия оперативных и стратегических решений.
Плохо понимаю, как фотографии из космоса могут помочь в работе министерств?
ШК: Чтобы было понятнее, приведу пример. Совместно с Министерством сельского и водного хозяйства мы реализуем проект Geo Ferma в Самаркандской области – мониторинг территории площадью 2 200 квадратных километров. Что мы делаем? Мы запрашиваем у зарубежных компаний снимки высокого качества со спутников, и на этой основе выстраиваем цифровую модель области. Мы видим всё: где и чем засеяны поля, прогноз по урожайности, потребности в воде, где расположены теплицы, в каком состоянии находится экология. Все эти данные загружаются на онлайн-платформу, откуда специалисты из министерства могут в свободном доступе брать информацию, используя ее для решения текущих вопросов.
Платформа — это база данных?
МИ: Это web-портал, где в онлайн-режиме можно открывать разные слои информации. Первый слой – снимки, за ним идут дополнительные: кадастровый слой, слой с аналитикой и так далее. Аналогия не близкая, конечно, но вы наверняка знакомы с Google-картами. В нашем случае это более комплексная ГИС-платформа, но, думаю, мысль вы уловили.
Для каждого министерства и ведомства свой портал или единая платформа для всех?
МИ: Главой государства объявлен курс на цифровизацию, а то, что мы предлагаем, – это инструмент, который способствует ускорению цифровизации во всех отраслях. Поэтому сейчас мы работаем над созданием единого национального портала, доступ к которому будет у всех ведомств в зависимости от профиля их работы. Это сельское хозяйство и экология, геология и водное хозяйство, лесное хозяйство и сейсмология. Мы работаем даже с МЧС.
Если условно сто лет тому назад инспекции выходили на улицу и мониторили ситуацию, используя, грубо говоря, бинокль и рулетку, то сейчас при помощи технологий процессы автоматизированы. Мир развивается.
Это не значит, что мы пытаемся сломать действующую систему. Мы хотим ее перезагрузить, влить свежую кровь и генерировать новые идеи.
Вы упомянули, что работаете с МЧС. Расскажите как? Предупреждаете о циклонах и землетрясениях?
МИ: Я бы сказал, что это не предупреждение, а больше помощь в оперативном реагировании. Возьмем, к примеру, пожары. Каждый день спутники сканируют поверхность Земли в разных спектральных диапазонах. При помощи специальных приборов они видят пятна, излучающие в инфракрасном диапазоне, что позволяет им распознавать аномалию и оперативно оповещать о ней. Получив данные, мы их анализируем. Это может быть большая промышленная печь, а может быть и пожар.
Благодаря этому МЧС может не искать иголку в стоге сена, а выезжать по точным координатам очага возгорания. Это экономит время, ресурсы и дает возможность оперативного реагирования на ЧС. Когда пожар случается в большом городе или населенном пункте, здесь, конечно, о проблеме намного быстрее оповестит само население, но у нас треть республики – малоактивная зона, и, пока дым дойдет до ближайшего населенного пункта, могут пострадать тысячи гектаров земли.
Я пытаюсь понять сам механизм. Есть спутники, где-то частные, где-то государственные. У вас с ними заключены договоренности, согласно которым они по запросу предоставляют вам снимки, и вы их обрабатываете. Так?
МИ: Да, но это только одно из направлений нашей работы. Вы правильно говорите, шаги такие: существуют коммерческие спутники, мы у них берем по необходимости снимки разного разрешения – есть спутники, при помощи которых можно увидеть машину, а есть такие, через которые уже на уровне города будет нечеткая картинка.
Мы запрашиваем разрешения в зависимости от потребностей. После того как снимки поступают к нам, они обрабатываются в центре космического мониторинга. Там сидят ребята, приводящие сырые снимки к тому уровню обработки, с которым уже дальше работают специалисты информационных систем: кто-то отвечает за обработку в сфере лесного хозяйства, кто-то за геологию по карьерам, кто-то за детекцию свалок и мониторинг сельскохозяйственных полей. После обработки данные передают IT-специалистам, и те вводят их в геопортал.
Геопортал — это не просто красивые картинки.
Его суть в том, чтобы он выступал как инструмент business intelligence (BI) – это информация, которая дает вам возможность принимать решения.
Предупреждая о пожарах и других ЧС, вы помогаете оптимизировать бюджетные расходы.
ШК: Мы помогаем экономике, да. Но не только предупреждая об экстренных ситуациях, но и в вопросе борьбы с ее теневой стороной. В рамках космического мониторинга, например, мы отслеживаем недропользователей и землевладельцев.
Вы имеете в виду незаконный захват земель?
ШК: Незаконный захват и использование территорий, вырубку леса, выход за лицензированные границы земель. Вы только представьте, как на регулярной основе осматривать 450 тысяч квадратных километров? Ни самолеты, ни вертолеты такой объем не осилят.
Единственный инструмент – это космические технологии и мониторинг, о котором мы говорим. Нам в пример очень удачный опыт Казахстана: за 2018-2020 годы в рамках государственного космического мониторинга там выявили более десяти тысяч незаконных свалок и тысячи карьеров. Только за период с 2018 по 2019 годы Казахкосмос смог обнаружить более 37 тысяч неиспользуемых земельных участков площадью 9,6 млн гектаров, кадастровая стоимость которых составила порядка полутора миллиардов долларов!
Мы, конечно, по территории меньше, чем Казахстан, и всё же мониторинг дает свои результаты.
Помимо мониторинга, какими проектами уже занимается или планирует заняться агентство?
ШК: Еще одно перспективное направление – спутниковая связь. Последние два года в тренде низкоорбитальные спутники: они расположены на высоте 500-1000 км от Земли. Это проекты Starlink и OneWeb, которые могут обеспечить доступ к интернету в местах, где он был ненадежным, дорогим или невозможным.
Если раньше спутниковая связь ассоциировалась с большими пингами, то сейчас это сопоставимая по скорости с оптоволокном альтернатива, которая может охватить весь земной шар.
Хотя с годами ситуация со связью в республике улучшается, тем не менее вопрос требует поиска новых решений. В этом году в Узбекистане мы проводили большую конференцию, и один из дней был полностью посвящен интернету и телекоммуникациям. Приезжали руководители космических агентств, операторы спутниковой связи, были представители и от SpaceX, и от OneWeb.
Илон Маск тоже прилетал?
ШК: Сам – нет, отправил своих коллег.
МИ: Возможно, ему просто не дали визу (смеется).
Узбекистану нужен свой спутник?
ШК: Нужен, но только тогда, когда он будет оправдан по затратам на содержание и утилизацию. Всегда привожу аналогию с автомобилем: если вы нечасто пользуетесь машиной, то дешевле и комфортнее будет вызвать такси. В зависимости от потребностей вы можете заказать авто любого класса, и это будет дешевле, чем приобретать его в личное пользование. Но если необходимость в эксплуатации возникает регулярно, то следует посчитать: возможно, в таком случае купить машину будет выгоднее. То же самое и со спутником. Всё зависит от зрелости отрасли, конечных пользователей и их потребностей.
Если Узбекистан до 2019 года не занимался развитием космических технологий, значит ли это, что в стране на сегодня нет профильного образования и кадров для развития направления?
МИ: Мы сейчас говорим про всё новое, а всё новое требует современного уровня кадров. Поэтому сегодня мы вынуждены отправлять уже имеющиеся кадры на повышение квалификации за рубеж. Там они проходят обучение по направлениям, которые нужны нам как агентству, чтобы в первую очередь закрывать свои потребности. Но при этом мы намерены создавать условия для развития образования внутри страны. Должна быть выстроена система – от ступени дошкольного образования до университетского. Причем речь не идет об отдельных вузах – для нашей отрасли тысячи выпускников не нужны; задача состоит в том, чтобы обогатить техническое образование космическими темами. Таким образом мы выстроим механизм селекции детей с технократическим складом ума.
ШК: У нас в планах – создать Space Camp для детей. Образовательно- развлекательный центр с лагерем и интерактивной программой. Представьте, что ваши дети приезжают в наш центр, примеряют скафандр, рассматривают модели объектов Вселенной, разгадывают тайны Солнечной системы и даже пробуют космическую еду! Это будет интересно как для детей, так и для взрослых – колоссальное обогащение знаниями в игровой форме.
Финальный вопрос: как вы видите развитие космоса в Узбекистане?
МИ: Фактически мы начинали не с нуля, а с минуса. С самого начала работы мы столкнулись с предвзятым отношением как со стороны общества, так и со стороны государственных органов. «Какой космос, нам свои вопросы нужно решать», – говорили они. Приходилось долго объяснять, что мы не пытаемся продать вам спутник или запустить космонавта, мы предлагаем инструменты, которые ускорят и упростят вам работу. Поэтому первое, что нам нужно сделать, заручиться поддержкой и доверием, а сделать это можно только путем быстрых, заметных и значимых побед, используя при этом ограниченные финансовые ресурсы. Как только мы преодолеем этот барьер, мы вернемся к глобальной цели — выстраиванию стратегии по поиску своей ниши среди мировых космических игроков. Сегодня космос развивается не по дням, а по часам.
Любой эксперт скажет вам, что в будущем государства, которые не успеют застолбить за собой нишу в космосе, останутся в очень уязвимом положении.
ШК: Сейчас во всем мире в развитие отрасли активно вкладываются как частные инвесторы, так и целые государства. Совершенно точно можно сказать, что космос если еще не стал, то вот-вот станет драйвером роста экономики. Если мы будем продолжать заниматься исследованиями, не распыляясь, а реализуя только то, что нам нужно, будь то программное обеспечение или какое-то уникальное прикладное решение, мы совершенно точно займем свою нишу. Я уверен, что со временем у нас будут и собственные спутники связи и ДЗЗ, наземная инфраструктура и кадры, которые смогут драйвить отрасль и выводить ее на международную арену. Главное сейчас – выстроить систему и соорудить крепкое основание, с которого мы сможем высоко стартовать. Вот к чему Узбекистан стремится как государство.
