Со стороны фехтование кажется изящным, но совсем не сложным и не зрелищным видом спорта. За однообразными движениями скрывается молниеносная реакция, сложные тактические расчеты и тяжелый труд, требующий максимально серьезного отношения к делу. Сабиржан Рузиев рассказал о том, как обойти 300 миллионов человек, попасть в сборную команду СССР и продержаться там 13 лет. О том, легко ли стать “заслуженным”, и почему фехтование – благородный вид спорта.
Футбольные мечты
Ещё со школы я любил спорт. Уделял ему больше времени, чем учёбе, участвовал во всех соревнованиях и мечтал быть футболистом. В свободное время приходил на стадион “Пахтакор”, смотрел, как играют мои ровесники и упрашивал тренера взять меня в команду. Набор в секции тогда был всего пару раз в год, и тренер каждый раз мне отказывал. И всё равно я проводил там всё время: стоял возле ворот, приносил укатившийся мяч. Позже я занялся прыжками в воду. Рано утром уходил в школу, днём ехал на тренировку, а вечером бежал в ТашМИ, там меня взяли вратарём в секцию футбола. Приходил домой затемно, быстро ужинал, делал уроки и ложился спать – и так каждый день.
Тренер – тот, кто прививает любовь к своему делу
Мой первый тренер, Ксения Аркадьевна Таджиева, окончила Ленинградский физкультурный институт и приехала в Ташкент на стажировку. Когда она пришла в нашу школу в поисках ребят, увлеченных спортом, учитель физкультуры показал ей меня. Мне было 14 лет. Я был активистом, к тому же, левшой, а в фехтовании это даёт особые преимущества.
Сначала я отказывался. Какое фехтование, если я всё ещё мечтаю о футбольной секции? Но тут Ксения Аркадьевна напомнила о “Трёх мушкетёрах”, шпагах, романтике… и быстро меня переубедила. Когда я узнал, что секция находится на “Пахтакоре”, решил пока позаниматься фехтованием, а как увижу объявление о наборе на футбол, тут же перейду туда.
Со школы нас пришло человек двадцать, половина отсеялась через три дня – оказалось, что фехтование – это не просто рапирой махать. Это тяжелые тренировки, стойки и выпады, после которых болят все мышцы.
К концу нас осталось трое, а до сборной дошёл я один.
Родители меня поддерживали с самого начала. Отец провожал меня на сборы, встречал, переживал, конечно. Поддержка всегда была очень сильной!
Всё началось с костюма
Однажды тренер отправила меня бегать кросс на стадионе. Бегу, смотрю по сторонам и вижу, как внизу разминается парень в красивом тёмно-синем костюме с лампасами. В то время эти костюмы не продавались, их выдавали только членам сборной СССР. Я смотрел на него, смотрел на костюм, и меня как будто замкнуло: я поставил задачу заполучить этот костюм. Костюм сборной СССР! Всё началось с него…
Уже потом, когда я исполнил мечту, понял, что мне есть куда стремиться. Но правило “ничего спортивного не покупать, а заслужить своим трудом” осталось у меня на всю жизнь.
Первые победы
Я начал усиленно заниматься. Благодаря постоянным тренировкам быстро рос как спортсмен, и уже в 1966 году, на детском турнире “Самаркандские звёзды”, занял первое место. После этого у меня началась удачная полоса: я стал часто выезжать на соревнования, крутился в первой десятке фехтовальщиков Союза. Все это уже благодаря моему второму тренеру, Иосифу Борисовичу Миркину.
У нас была хорошая школа и очень сильные тренеры, на кого ни посмотришь – все чемпионы мира. Меня приметил Марк Мидлер из Москвы, подготовивший множество чемпионов. Тогда он был тренером сборной СССР, и занятия с ним обещали хорошие перспективы. Марк Петрович сразу сказал: “Если я беру учеников, то надо, чтобы мы оба работали, тогда у нас всё получится. Ничего не выйдет, если я хочу, а ты нет”. Я согласился работать, всё время посвящать занятиям. Мидлер поставил задачу-максимум: через пару лет – попасть в сборную СССР… у нас всё так и получилось!
В Подмосковном лесу
В январе 1970 года я первый раз поехал на базу в Подольск, тренироваться со сборной Советского Союза. Там собрались знаменитости, ходили нарядные, в костюмах сборной, ярких кроссовках. Снег, холодно, непривычно. Кроме фехтования, занимались общей физической подготовкой, ходили на лыжах, которые я видел-то в первый раз. Это был кошмар: все надо мной смеялись, я сломал несколько лыж, разок даже на спуске “обнял” дерево. Мастерство росло, и всё получилось так, как сказал тренер. Я жил спортом: днём и ночью думал о фехтовании, домой приезжал на 2-3 дня, виделся с родителями и обратно, на базу. Вся моя жизнь проходила в лесу. На сборах мы занимались 2 раза в день по 2,5 часа. Утром – зарядка, потом — завтрак и тренировка до обеда. Немного поспали и опять тренировка, а вечером – прогулка по лесу. Так проходили дни, и только в воскресенье нам давали выходной.
Заграничные поездки
В 1972 году я попал в молодежную сборную СССР и поехал в Мадрид на Чемпионат мира среди юниоров. Там я первый раз дрался с иностранцами и стал Чемпионом мира в командном зачёте, а в личном – 4-м в мире. После Мадрида меня повезли на Кубу. Там было сложно: жарко, влажно, зрители сидят вплотную к фехтовальному помосту. Ещё и
соперник достался сложный, злой и проворный, как обезьяна.
Фехтовать не умеет, но бегает, наскакивает со всех сторон. Самое сложное – драться с теми, кто не соблюдает правила, такие “неудобные” обычно выигрывают. Со мной, левшой, тоже было «неудобно». Некоторые иностранцы потом стали моими друзьями. Томас Бах (Германия) и Саша Романьков (Беларусь) тоже сложные, но великие фехтовальщики. Томас стал Президентом МОК, а Саша вошел в Книгу рекордов Гиннесса. Мой друг детства Алишер Усманов, фехтовальщик сборной СССР, стал крупным бизнесменом из списка Forbes и президентом Международной федерации фехтования.
Уйти на пике карьеры
В 1974 году я попал во взрослую сборную СССР и не вылетал из нее до 1983 года. На самом деле попасть в сборную очень сложно, а удержаться там — ещё труднее. Ведь выбирают всего несколько человек на 300-миллионное население. Я закончил выступать тогда же, в 83-м, потому что объявили бойкот Олимпиаде в Лос-Анджелесе. Решил уйти из большого спорта, отдохнуть, раз Олимпиады не будет. Уехал домой, выдержал 2-3 месяца, и меня потянуло обратно. Позвонил старшему тренеру Союза В. Назлымову и попросился обратно в сборную. Он не был против, но посоветовал уйти сейчас, авторитетно, на пике славы.
В одном шаге от победы
Мне до сих пор снится Олимпиада в Москве, когда в команде мы завоевали серебро, а в личном зачете я занял 4 место. Фактически я должен был получить медаль, вёл бой 4-1, нужно было сделать один укол – и я — медалист. Мы дрались с французом. Я на взводе, и вдруг они берут перерыв! По правилам судья может остановить бой, если у спортсмена травма. Но есть тактика, когда тренеры просят перерыв, если спортсмен в запарке, и у него ничего не получается. И вот за эти 10 минут у меня запал прошёл, а француза, наоборот, настроили на победу. Все думали, что медаль уже у меня в кармане, а я проиграл бой. Никогда не забуду. Это было очень обидно.
Новая история Узбекистана
В 1991 году наш первый, ныне покойный Президент И. А. Каримов пригласил меня на приём, провел собеседование, а на следующий день вышел Указ: меня назначили министром спорта. Чуть позже дали задание создать Олимпийский комитет и меня избрали вице-президентом НОКа.
Совмещать две должности было тяжело, да и работа министра меня не увлекала. Я попросил освободить меня от высокой должности, чтобы все силы направить на большой спорт. Став президентом Национального Олимпийского Комитета, проработал там до 2003 года, а после ушел в Федерацию фехтования Узбекистана.
Дружба с Самаранчем
В 1980 году, когда я участвовал в московской Олимпиаде, Хуана Антонио Самаранча только избрали президентом МОК. Я шёл на параде и думал: “Ого! Это же сам маркиз Самаранч!” Никогда не думал, что пройдут годы, и он станет мне близким, как родной отец. У него в комитете было больше 200 стран, и в некоторых он ни разу не был, а в Узбекистан приезжал три раза за полтора года. Мы как раз взялись за организацию первых Центрально-азиатских игр. Придумали название “Туркестан – наш общий дом”, сделали символ – дерево с пятью ветвями. И Самаранч летал на частном самолете в соседние страны, проводил встречи и сразу возвращался к нам в Ташкент. Жаль, что Центрально-азиатские игры перестали проводить.
Мечты и планы
Когда я ушел из большого спорта, не собирался бросать активный образ жизни. Но почти сразу я стал частью бюрократической системы, а это значит — машина под боком, административная работа, совещания. На тренировки нет времени, ты всё время в дороге или сидишь в кабинете. Бывает желание всё бросить и тренировать подрастающее поколение. Хочется передать свой опыт, но стало подводить здоровье. Подлечусь и займусь открытием своей фехтовальной школы, где будет готовиться олимпийский резерв. Тем более, что опыт уже есть: в 2015 году, благодаря Международной федерации фехтования, мы провели Чемпионат мира среди кадетов и юниоров. Приехало около 1000 участников. При финансовой поддержке правительства и Усманова был завезен инвентарь и экипировка, отремонтирован и оснащен фехтовальный зал. Соревнования провели на высоком уровне, гости отмечали, что за всю историю чемпионатов наш был лучшим, благодаря созданным условиям, узбекской культуре и гостеприимству.
Что-то теряем, что-то находим
Иногда завидую тем, кто дружит и собирается с одноклассниками, однокурсниками. Я школу толком не помню, учёбу отодвинул в сторону ради тренировок, ради спорта. Для меня не было праздников: 1 мая я шёл на тренировку, в свой день рождения тоже тренировался. Считаю, если человек хочет чего-то добиться, он должен поставить цель и чем-то жертвовать во имя цели. У меня была задача, и я её выполнил. А дружба среди фехтовальщиков была и остается навсегда, ведь наш девиз «Один за всех и все за одного». Мои лучшие друзья и соратники, которые всегда рядом и поддерживают друг друга, – все из мира фехтования. Это Томас Бах, Алишер Усманов, Александр Романьков, Сергей Исаков и другие великие фехтовальщики. В честь нашей дружбы мы когда-то сочинили стихотворение “Откровение”.
