— Бернара Рахимовна, во сколько лет вы начали танцевать и кто (или что) повлиял на ваше решение?
— Мой папа был директором театра оперы и балета (Ред. – ныне Государственный академический Большой театр имени Алишера Навои). Там во всех постановках нужны были маленькие персонажи для массовки (птички, зайчики). Мой папа, конечно, обрадовался и привел меня в качестве такой «зверюшки». Моя первая роль была в балете «Ак-беляк». А потом уже и во всех остальных спектаклях стала принимать участие. Образовалась у нас такая своего рода студия. Правда, мама моя всегда была категорически против этого.
— Почему?
— Она очень любила печь, ну а мы, насмотревшись на балерин, тоже хотели быть стройными и пироги не ели. Мама, конечно, ругалась, не понимала, почему мы кушать не хотим.
— Были ли у вас тогда кумиры, примеры для подражания?
— Наверное, мама-птица из нашего первого балета. Хотелось быть такой же высокой и стройной.
— Как получилось, что вы переехали в Москву?
— В 1947 году все педагоги из нашей студии ушли в хореографическое училище, и я стала учиться там. Как-то к нам приехали из московского Большого театра, устроили просмотр. Меня отобрали для учебы в Москве.
— Вам ведь тогда было 8 лет? Как же вас отпустила мама?
— Был скандал, но папе удалось убедить ее. Он очень любил искусство, хотя сам по образованию был агрономом.
— Как на вас повлиял переезд в Москву? Как справлялись с трудностями учебы в одном из лучших хореографических училищ?
Педагоги были очень строгие. Меня ведь из Ташкента с сорока косичками отправили, и моя преподавательница Мария Кожухова всегда говорила: «Зачем ты приехала в Москву? Сидела бы у себя в Узбекистане, хлопок собирала!» Я еще поправилась немного, и она постоянно меня этим попрекала. Конечно, тяжело было это поначалу переносить, плакала, хотела обратно домой. А потом уже стало полегче.
— Не возникало ли у вас желания остаться в Москве и пробовать свои силы на тамошней сцене?
— Предлагали остаться, но я безумно хотела домой. Ехать было 5 суток, но я так рвалась домой, что ни секунды не сомневалась.
— Расскажите о выступлении в начале карьеры, которое произвело на вас самое большое впечатление.
— После сдачи выпускных экзаменов в Москве нас позвали выступать для строителей Среднеазиатской торговой дороги. Собрали творческую группу – певица, жонглер, чтец и мы, балетная пара. Мы согласились: а как же, первая сцена, первые зрители, нам костюмы красивые пошили. Приезжаем на место, а там ни сцены, ни гримерных, только рельсы, стройматериалы и строители в касках! Ну, певцы и жонглеры на рельсах как-то выступать могут, а мы? Что делать? Пришлось выступать в кузове грузовика! Но зрителям понравилось, правда вместо аплодисментов они стучали по столам. (Смеется.)
— Узбекская постановка «Маскарада» Лермонтова 1957 года, в которой вы солировали, имела оглушительный успех в Москве. Как вы считаете, с чем это связано?
— Это была первая постановка «Маскарада» Лермонтова и, как ни странно, последняя. Ни до, ни после нас никто ее не ставил. Москвичи шли из любопытства: как это, узбеки – и Лермонтова поставили. Галина Уланова, великая балерина, тогда сказала: «Всегда мечтала о роли Нины (Ред. – главная женская роль в балете «Маскарад»)».
Тогдашний министр культуры шутил, что о нашем успехе в газетах будут писать не «головокружение от успехов», а «головокружение от узбеков».
— Говорят, благодаря балету, который вы привозили в Москву, наш театр (Ред. – ГАБТ имени Навои) получил звание Большого театра?
— Когда Брежнев побывал на «Дон Жуане», он сказал: «Почему у нас только московский театр имеет звание Большого? Вот в Узбекистане какие балеты ставят!» И в 1966 году нашему театру присвоили звание Большого театра. Это была большая честь, почетное звание, ведь, кроме Минска, Москвы и Ташкента, ни в одном городе такого театра не было.
— Говорят, век балерин недолог. Но вы были на сцене 60 лет!
— Меня «выручили» драматические балеты. Последние балеты, в которых я танцевала, – «Анна Каренина», «Мадам Бовари», «Человек, который смеется». Там я могла играть зрелых женщин. На творческую судьбу пожаловаться не могу: мне довелось участвовать в великолепных постановках.
— Не трудно ли было переключиться с профессии балерины на общественную деятельность? Все-таки председатель Союза театральных деятелей – пост очень ответственный.
— Это шло параллельно, что было куда труднее. На полставки танцевала в театре, в остальное время трудилась в Союзе. Совсем без театра я не могла.
— Каких результатов удалось достичь Узбекистану за время вашей работы в Союзе?
— В Республике тогда было 36 театров, среди которых большинство было в областях. И я поставила задачу дотянуть их до уровня столичных театров. Их руководство это приняло с большим энтузиазмом: не прошло и пары лет, как областные театры стали выезжать на международные гастроли. Наш узбекский колорит имел огромный успех на европейских фестивалях.
Потом меня назначили народным депутатом СССР, а немного позже я стала представлять интересы театров четырех среднеазиатских республик. Эта работа меня захватила, и я стала постепенно отходить от театра.
— Сейчас вы руководите балетной школой. Наблюдая за своими учениками, каким вы видите будущее балета в Узбекистане?
— Сейчас интерес молодежи направлен в основном на восточные и современные танцы. Балет, увы, не в почете. Более того, когда в течение шести (!) лет ремонтировали главный театр страны (Ред. – ГАБТ имени Навои), многие танцоры уехали за границу.
Идеей открыть школу танцев я загорелась еще во время командировки в Америку. Глядя на то, с каким удовольствием обыкновенные домохозяйки и пенсионерки учатся танцу, захотелось открыть что-то подобное и у нас. Раз в год проводим праздничный концерт в гостинице «Узбекистан», и все поражаются профессионализму наших учениц. Все-таки мечты должны сбываться.
— Что самое сложное в профессии балерины?
— Профессия действительно очень трудная и очень «капризная». Многие последствия своей работы я начинаю ощущать только сейчас: от постоянных ограничений в еде желудок стягивается, сейчас уже и хочется покушать хорошо, а не получается. Всю жизнь приходилось поддерживать фигуру. Только во время беременности можно было дать слабину – макарон поесть, пончиков…
— Что бы вы посоветовали тем, кто хочет достигнуть высот в танцевальном искусстве?
— Самое главное – если у вас есть мечта, не отступайте от нее. Только когда в вас заложена эта мечта, вы сможете выдержать все: и голод, и холод, и все трудности. Сила воли должна быть, чтобы не кто-то заставлял, а вы заставляли сами себя. И только это дает силы и воодушевляет на этот адский труд. Да, быть балериной – невообразимо адский труд, это никак не перескажешь.
— В прошлом году вы отпраздновали юбилей – 80 лет! Сначала я не поверила своим глазам. В чем секрет вашего долголетия и как вам удается быть в такой прекрасной форме?
— Сама удивляюсь. (Смеется.) Если не напоминают, самой не верится, что уже 80 лет. Никаких секретов нет, просто не сидеть на месте, а постоянно быть в движении, стремиться к чему-то.
— И наконец последний вопрос: что бы вы пожелали себе на 8 Марта?
— Хочу пожелать себе, чтобы все было как сейчас, больше ничего не надо.