Если человек не знает сути работы, его легко обмануть

Наш герой — коммерческий директор БМК («Бектемир Металл Конструкцияллари») Бобур Сабиров.

В этой рубрике мы разговариваем с опытными, мудрыми людьми, которые рассказывают, как личный опыт привёл их туда, где они сейчас, и уже могут дать несколько советов с высоты своих лет, причём не только по работе. Наш первый герой — коммерческий директор БМК («Бектемир Металл Конструкцияллари») Бобур Сабиров.

■ Расскажите немного о себе.

Я родился в Ташкенте. Мой отец был химиком-технологом, преподавал в Фарми (Ташкентский фармацевтический институт). К сожалению, папа умер в 37 лет. Он как раз дома ремонт заканчивал и собирался ехать в Москву на защиту докторской. У мамы до сих пор лежат его вещи — багаж, который он подготовил для поездки.

Так что росли без отца. У меня есть старшая сестра и младший братишка. Когда отец умер, мне было всего десять лет.

■ Сложно было?

Да. Я сейчас понимаю, что от мамы чувствовал и отцовскую, и материнскую заботу. Она одна нас троих подняла, замуж снова не стала выходить. У нас так не положено, хотя она потеряла мужа в 33.

■ Молодая ещё.

Да, в тот момент мы, дети, наверное, эгоистами были, но мама знала, что другого отца не примем. Конечно, мы прямо этого говорили, но всячески показывали. Сейчас молодёжь ведёт себя иначе. Если им хорошо, значит, всё можно и они делают какой-то шаг. Раньше так было нельзя.

Так вот, учились мы в русскоязычной школе, получили хорошие знания. Потом я поступил в институт на инженера-технолога широкого профиля. На втором курсе меня призвали в армию.

■ Два года же тогда служили?

Да, и считалось, если мужчина не был в армии, с ним что-то не так, он нездоровый.

Когда приехал из армии, немного от учёбы устал, и поэтому на время её забросил. Но в итоге всё равно обучение закончил. Поступил я в 1986 году, а диплом забрал в 1998-м. Мы как раз недавно с однокурсниками встречались.

■ Это здорово, что столько лет прошло, а вы общаетесь.

Да. Я же в европейской группе учился, нас мало было. Потом все разъехались.

■ Почему Вы такую профессию выбрали?

Знаете, я и в торговле работал, но мне ближе по духу производство. Например, я в производстве мебели работал.

■ Папа у Вас химик, а мама?

Мама — инженер вычислительных машин, сейчас это IT-технологии.

А что касается производства, знаете, я просто люблю это дело. Когда мне нужно сделать ремонт, я не прорабов приглашаю, а сам всё контролирую: и за дизайном смотрю, и за работой мастеров. Если они слабину почувствуют, то плохо будет, и поэтому приходится сильный характер показывать. Тогда всё нормально.

Если человек не знает сути работы, его обмануть очень легко. А если понимает, уже сложнее. Не говорю, что я все тонкости производства знаю, но в основном разбираюсь.

■ Почему мастера пытаются схитрить?

Возможно, дело даже не в выгоде, а в лени. Например, не хочется ему «кроить» эту деталь, он середину возьмёт, а остальное оставит, потому что знает, что не за свои деньги покупает. А если за свои, то будет уже экономнее расходовать материал.

Поэтому и на производстве сразу стараемся за этим следить. Хороший хозяйственник — это и хороший экономист. На производстве у нас, наверное, более 800 человек работает. И заработок всех сотрудников и акционеров зависит от того, какой объём работы мы выполним, сколько будет сделано, сколько продано.

На позиции руководителя в первую очередь надо думать о рабочих. Если о них не думать, то они и работать не будут.

■ Вы сейчас коммерческий директор БМК. Это у Вас не первая работа?

Нет. Я ещё руководил мебельным цехом и небольшим заводом металлических конструкций. С 2019 года я в BTBS.

■ Кем ещё успели поработать?

Не скажу, что я весь путь от рабочего до руководителя прошёл, но в цеху успел побывать. Сложно руководить, если не знаешь и не чувствуешь, как там всё устроено.

■ А в цеху чем конкретно занимались?

Начинал я с мебельного цеха, сначала фасовщиком, потом сверлил отверстия, резал, на станке работал и дальше уже…

■ Классно!

Я говорю, нужно почувствовать цех, потому что на позиции руководителя в первую очередь надо думать о рабочих. Если о них не думать, то они и работать не будут, тогда ничего не получится.

■ Вы работаете на производстве, но у Вас всё равно вся работа завязана на общении с людьми.

Да, постоянно контактирую с покупателями. Я должен разговаривать с клиентами, убеждать их, и, конечно, это невозможно без знания продукции. Потому что если я не знаю, что мы выпускаем, то кто у меня купит? Я должен знать все азы производства.

■ А что конкретно Ваш завод выпускает?

Железобетонные изделия.

■ Любые?

Да, любые, под заказ. Но только по чертежам. Например, мне недавно звонили люди, которые строят церковь, попросили сделать детали. Проектировщики всё посчитают, тогда мы приступим к производству.

Если у нас нет необходимой документации, мы не сможем ничего сделать, потому что нужно понимать, какую нагрузку должна вынести деталь, при каких условиях она может сломаться и так далее.

■ Долгий процесс, наверное.

Проектирование? Да. Сейчас разрешили инвестировать в землю, поэтому много предпринимателей берут долгосрочную аренду на 50 лет. Приезжают к нам и говорят, что хотят что-то построить. Мы отвечаем: без чертежей не начнём работу.

Заказчики сами должны всё спроектировать. Потому что иначе сложно будет сделать госприёмку: доказать, правильно ли здание построено, все ли нормы соблюдались.

■ Вы рассказывали, что в Подмосковье учились.

Нет, я там служил. В Советской армии. У нас были и украинцы, и молдаване, и эстонцы, и литовцы, и белорусы. Представители почти всех 15 республик.

■ Интересно, как тогда распределяли.

Рандомно. Я помню, мы приехали в Москву на поезде, причём без паспортов (их ещё здесь забирали). Построились на платформе, и нас начали «раскупать». Так и говорили: «покупатели» приехали, забрали своих призывников.

■ Чему-то научились там? Стрелять из автомата?

Нет, в стройбате такого не было. У нас только стройки. Я ещё штукатуром работал, кстати. Москву посмотрел.

■ Получается, Вы Москву строили?

Какую-то лепту внёс, да.

■ Я думала, что в армии, в любом батальоне, изучают какие-то военные азы.

Военная подготовка была. Я был командиром отделения, мы утром весь взвод поднимали и бегали, подтягивались по пояс раздетые, но в подштанниках и сапогах. А автоматы нам не доверяли.

Прослужил в итоге полтора года, потому что в 1989 году вышел приказ: все студенты должны вернуться из армии на родину. Прислали справку из института, и я поехал домой.

■ Значит, штукатуром успели побыть? Интересно, сейчас бы свою работу приняли?

Думаю, принял бы!

■ Вот раньше система была.

Мы должны были эту жизнь посмотреть. Пройти мужскую школу. Драки и всё прочее.

■ А дедовщина — это правда?

В наше время была не дедовщина, а землячество. Я за себя постоять мог — не дать сдачи, но и не сломаться. А вообще, были разные истории. Например, у нас москвичей не было, а так их все считали маменькиными сынками. Думали, что они другого уровня, домашние.

■ Вы путешествовали?

В Китай ездил в 2009 году. Тогда у меня был свой цех, надо было закупить оборудование — два присадочных станка. Со мной полетел брат моей жены и ещё друг. Мы прилетели, взяли переводчика — уйгура, они же почти на узбекском разговаривают. И не обошлось, конечно, без приключений. Я люблю совать нос куда не надо.

Друг и брат жены продавали мебель, в Китае им нужно было закупить товар — стеклянные стулья и столы, — тогда это было модно. Я тоже заказал оборудование. Когда мы уже грузились, полез в фуру проверить, всё ли нормально со станками. И когда кантовали, так получилось, что у меня рука осталась там. И палец «ушёл». Видите, какой он?

■ Ох! Больно это, наверное?

Был ещё такой хруст сильный — и фонтан крови. Еле остановил её. Потом поехали в местный провинциальный госпиталь, и даже по нашим временам, знаете, там всё было на высшем уровне. У нас и сейчас такого госпиталя нет, какой был там.

Меня отправили на рентген — в такой большой, покрытый железом кабинет, а уже через 20 минут выдали пакет снимков. Потом поднялись на седьмой этаж к хирургам. Я еле стоял. Через переводчика мне сказали, что надо делать операцию, оставаться у них на несколько дней. Я отказался. Мне выписали антибиотики, получал их несколько дней. Ставили капельницу. Потом полетел домой.

Прилетел в Ташкент. Прихожу в центр травматологии. Врач на снимки посмотрел, говорит: «Хорошо, что ты не нос, а руку засунул куда не надо». Спросил, делали ли мне укол от столбняка. А я не знаю, какие-то процедуры делали, но там же всё на китайском.

■ И ничего непонятно?

Да. Он говорит: «Надо срочно узнать». Я его попросил мне противостолбнячный сделать, но травматолог ответил, что если делали, то сразу повторять нельзя, и сказал передать ему бумаги, чтобы его знакомый, практиковавшийся в Китае, всё перевёл.

Но мне всё равно не терпелось — решил поехать в больницу и сделать этот укол. Оказалось, не всё так просто: нужно направление. Тогда я позвонил братишке, который в Ташкентском медицинском институте работал. Он мне сказал приехать туда, в такой-то корпус, и сказать, что я от него, чтобы мне всё сделали.

Я приехал. Медсестра всё подготовила, я закатал рукав, и в этот момент у меня телефон в кармане зазвонил. Я говорю: «Делайте, потом возьму». Она сделала укол, я беру трубку, и мне говорят: «Тебе делали противостолбнячный». Мне становится плохо. Кажется, что рука опухает и всё такое. (Cмеётся.) Причём плохо становится не от того, что укол сделали, а от того, что сказали.

■ Вот это поездочка, конечно. И ничего, нормально?

Да. Палец, как видите, вырос. И врачи успокоили по поводу укола, что некоторым после серьёзных аварий и два, и три кубика кололи.

■ Расскажите про Ваши увлечения.

Все мои увлечения такие… Житейские. Если я что-то строю для себя, то полностью окунаюсь в этот процесс. Для меня важен каждый миллиметр, потому что, если что-то неровно, потом я буду постоянно об этом думать. Я очень педантичный. Поэтому, если что-то не нравится, сразу говорю, но труд рабочих, конечно, нисколько не обесцениваю.

■ Вы в доме живёте?

Нет, в квартире. Дом только строю. И например, мастер дверь ставил, но не смог закрутить у замка шуруп — вместо него использовал сварку. Я говорю: «Ты зачем это сделал?» И попросил его больше не приезжать. Говорить о нём плохо я не буду, но когда я кому-то плачу за работу, то хочу радоваться ей.

Может, это моя не лучшая черта: я всегда вижу, если что-то неправильно. Другой увидит красоту, а я минусы, если они есть.

Хороший хозяйственник — это и хороший экономист.

■ Мне кажется, с Вашей работой так и должно быть.

Знаете, да, на работе я тоже всегда говорю: «Заказчик заплатил нам деньги, поэтому он должен хорошую вещь получить». Хочу, чтобы клиенты остались довольны результатом. Сейчас у нас есть практика, когда заказчики оставляют рекомендательные или благодарственные письма. Обратная связь.

■ Бывает, что ругают?

Да, ведь большую роль играет человеческий фактор, ну и оборудование может дать сбой. Но мы стараемся все проблемы на нашем уровне «гасить». Ребят вместе с технологами посылаем на стройку, они проверяют.

■ У вас, наверное, очень большие заказы?

Да. Orient — это масштабные работы.

• И государственные заказы часто ведёте?

Да. У нас есть государственные — B2G, есть B2B — сторонние клиенты, работу с которыми мы сейчас стараемся развивать. Должна быть конкуренция: 50% идёт от госзаказов, ещё 50% — от B2B.

■ Конкуренция большая?

Да. Есть несколько больших компаний. Есть и маленькие, с ценами которых мы не можем конкурировать, потому что у них и затраты, и число сотрудников меньше. Мы цены сделали конкурентными и стараемся теперь с объёмом работать, но есть тысячи причин, которые влияют и на время, и на качество.

■ Но и рынок покупателей большой?

Конечно, сейчас же строительный бум. Можно сказать, что рынок строительства даже перенасыщается. Цены на землю очень выросли, и спада не будет, потому что найдутся те, кто сможет себе позволить её купить.

■ А расскажите ещё какой-нибудь факт о себе.

Я гурман. Люблю хорошо поесть. Хорошо и вкусно.

■ Сами готовить любите?

Нет. Но вот рыбу я жарю отлично.

■ А как же плов? Говорят, мужчина должен уметь готовить плов.

Моя жена лучше готовит. Хотя да, считается, что у мужчин вкуснее получается. «Вкусные руки», говорят.

■ Почему так?

Я объясню. Например, мы всё, что есть на столе, используем для готовки. Всё, что купили, — в казан. Килограмм мяса привезли — килограмм мяса в плов и положим! А женщины сэкономят. Мера тоже имеет значение.