Силиконовая долина словно магнит притягивает людей с высоким рисковым аппетитом.
Акмаль Пайзиев — узбекистанский предприниматель, известный как основатель Newmax Technologies, Maxtrack, Workly, MyTaxi и Express 24. С недавнего времени Акмаль проживает в США: Силиконовая долина словно магнит притягивает самых талантливых и деятельных. Как говорит наш герой, людей с высоким рисковым аппетитом.
Его самого часто называют узбекским Илоном Маском. В Калифорнии Пайзиев развивает новый стартап на основе искусственного интеллекта. Мы не упустили возможности взглянуть на столицу ИИ и, пожалуй, одну из самых интересных технологических кухонь мира его глазами и, конечно, узнали о текущих планах и взглядах бизнесмена.
■ Когда Вы решились на переезд в США?
Во время учёбы в Стэнфордском университете мне пришла идея создать новую стартап-компанию, ориентированную на американский рынок. Поэтому было логично остаться здесь для её развития, чем я сегодня активно и занимаюсь.

■ Вы сейчас в Сан-Франциско?
Не совсем. Я нахожусь в 30 километрах от Сан-Франциско, в Menlo Park, тут базируются венчурные фонды и все гиганты — от Google до Meta, Open AI, Tesla, NVIDIA. Силиконовая долина — так будет даже понятнее. Здесь происходит AI-революция, это столица искусственного интеллекта, эпицентр больших изменений.
■ Можете ли рассказать о проекте, которым занимаетесь?
Компания называется Numeo, на основе искусственного интеллекта она создаёт агентов — цифровых сотрудников для логистического бизнеса; со временем будем имплементировать решение и для других индустрий — нет никаких ограничений. ИИ может помочь улучшению бизнес-процессов и для медиа.
Я начал заниматься Numeo с июля. Пока мы находимся на раннем этапе развития, только разрабатываем продукт, но у нас уже сформировался клиентский пул, который в скором времени получит первую версию продукта. План развития у нас расписан до конца 2025 года.
■ Связываете ли свои будущие проекты с масштабированием на Узбекистан?
Пока нет. Но то, что мы делаем, однажды, безусловно, может быть применено в Узбекистане.

■ В 2022 году Вы говорили, что акселератор IMPACT.T — один из проектов, которым Вы управляете в Узбекистане, — станет точкой положительного влияния на индустрию технологичного бизнеса и будет содействовать появлению крупных проектов и предпринимателей в сфере IT. Как Вы оцените динамику этого процесса спустя два года?
IMPACT.T занял заметное место в стартап-экосистеме страны. Во-первых, там зародилось более сорока стартапов. Во-вторых, мы помогали и до сих пор помогаем международным стартапам приходить в нашу страну — через консультации, помощь и нетворк. В прошлом году мы организовали 350 мероприятий, половина из которых — некоммерческие технологические встречи, митапы, причём проводились они бесплатно. Как хаб мы несём и социальную миссию, продолжая помогать развитию стартапов. Кроме того, за последние два года мы инвестировали в пять перспективных проектов и продолжаем эту практику поддержки.
■ В целом, если говорить об Узбекистане, насколько стремителен процесс развития IT-индустрии в последние годы? И с чем можно связать её первые успехи?
IT-бизнес развивается очень хорошо. Государство делает многое для этого, я вижу большой вклад. Однако проблем остаётся немало. Бизнес ведь не может двигаться вперёд сам по себе — должна развиваться бизнес-экосистема Узбекистана в целом. Есть где прибавлять в регуляции бизнеса, существует проблема госмонополий, которая мешает развитию проектов в цифровом секторе.
Государство в лице, например, UzTelecom конкурирует с частным бизнесом — яркий тому пример. Есть государственная монополия на интернет — это тоже осложняет жизнь многих отраслей. Успехов немало, но почивать на лаврах точно не время — важно сфокусироваться на решении существующих проблем.
■ Изменился ли бизнес-климат в Узбекистане за последние годы? И чувствуете ли Вы своё влияние на ситуацию?
Однозначно. Бизнес-климат улучшился, особенно если сравнить с тем, как было десять лет назад. Появилась уверенность в завтрашнем дне, пришли инвестиции, горизонт планирования расширился: если раньше компании не заглядывали дальше чем на 2–3 года вперёд, то сейчас планируют на 5–10 лет. Прогресс очень серьёзный, тут и говорить нечего.
■ Чему Узбекистану ещё предстоит научиться у Силиконовой долины?
В Силиконовой долине умеют инвестировать в будущее, создавать технологии, здесь высокий рисковый аппетит. Государство оказывает полную поддержку бизнесу, меньше регуляции относительно других стран, на высочайшем уровне — защита частной и интеллектуальной собственности, материальных ценностей. Поэтому это зона притяжения для предпринимателей, которые хотят создавать технологии будущего, и в целом для умных людей, которые готовы брать на себя риски.
■ Большая диаспора у нашей республики в главных бизнес-хабах США?
И да, и нет. Смотря с кем сравнивать. Если с индийской, китайской, корейской или вьетнамской диаспорой — нас очень мало. Но в отдельных штатах достаточно мощное узбекское представительство. Иллинойс, Теннесси, Пенсильвания, Флорида… Если говорить про конкретные города, знаю, что в Чикаго, Нэшвилле, Нью-Йорке и Орландо наших ребят немало.
■ Интересно, а почему, например, Китай не может создать свою Силиконовую долину?
Китай — лидер после США по искусственному интеллекту. У них большой массив данных, который используется для обучения моделей. Эти два государства сейчас в авангарде сегмента AI.
Но что говорят эксперты? В долгосрочной перспективе инновации будут зарождаться и применяться там, где есть свободная экономика. У Китая великолепные показатели по отдельным отраслям, но нельзя сказать, что там царит открытая политика и свободная экономика. Потому существует немалая вероятность, что все достижения могут оказаться краткосрочными. О’кей, это может быть 10–15 лет. Но вдолгую всегда выигрывают экономики, где больше свободы.
А Силиконовая долина — это прежде всего подход и ценности, а уже потом, как следствие, технологии. Сюда могут приезжать таланты со всего мира, создавать компании, развиваться, получать инвестиции. Представить такое в Китае сложно. Там свои таланты, но это люди с пониманием локального контекста. Силиконовая долина — открытый рынок для одарённых личностей со всего мира, и поэтому она далеко впереди.
■ Искусственный интеллект. У многих людей появилось ощущение незаметности проникновения технологии в жизнь. Вчера её не было — а сегодня она влияет на огромные индустрии. Какова же ключевая отправная точка того, что ИИ стал массовым явлением?
Искусственный интеллект стал массовым явлением потому, что интерфейс у него очень простой и понятный для человека. Например, когда появились первые компьютеры, ими могли пользоваться только профессионалы, эксперты — так происходило несколько десятилетий, это не было доступно всем. В 1980-е, когда компьютеры стали персональными, люди начали ими пользоваться и это уже было массовым явлением. Порог входа снизился. Сейчас у каждого есть компьютер в виде телефона.
Сегодня не человек адаптируется под технологии, а технологии адаптируются под человека. Вы можете общаться с искусственным интеллектом на родном языке, и он вас понимает. Притом ChatGPT воспринимают не как ИИ, а как умную систему, которая ответит на любой вопрос на любом языке — письменно или в голосовом режиме. И всё это — в простом пользовательском интерфейсе. Это только начало, впереди будет много классных новшеств. Мы живём в очень интересное время.
■ Как специалист, разделяете ли Вы опасения, что ИИ может выйти из-под контроля?
Да, я разделяю эту точку зрения: есть немалая вероятность того, что искусственный интеллект может выйти из-под контроля и создать большой риск для человечества. Да, риск есть, на эту тему сейчас ведутся горячие споры. Необходимо достичь баланса интересов бизнеса и государства. Компании должны создавать и зарабатывать, а государства — контролировать процесс. Тогда искусственный интеллект останется большим благом, а риски его выхода из-под контроля будут минимизированы. Но это достаточно сложный вопрос, учитывая бурное развитие технологий.